Мой отец, католический священник, не желает меня знать

Лишь в возрасте 12 лет Сара Томас узнала, что ее отец, которого она никогда не знала, был католическим священником. Затем она потратила годы, пытаясь установить с ним отношения. Для нее потребовался почти смертельный опыт, чтобы преодолеть шрамы его отказа.

Сара Томас была воспитана ее матерью в небольшой квартире с цветущими балконами в поместье на юго-востоке Лондона. Хотя те годы были тяжелыми, Сара вспоминает их и считает свое детство счастливым, несмотря на то, что праздники были лишь по дням рождениям, в Рождество и походы в церковь по воскресеньям.

Но когда она стала старше, Сара стала замечать, что ее семья была другой. Все, кого она знала, проводили время со своими отцами, даже если их родители развелись, так почему же она? Она даже не знала, кем был ее отец.

Ее мать в конце концов сказала Саре, что он университетский лектор.

«Но у меня просто было ощущение, что мне что-то не сказали. Почему все это было таким большим секретом?» Сара говорит.

Когда Саре было 12 лет, в 1990 году, ее мать, наконец, рассказала ей правду. Ее отец не был преподавателем - он был римско-католическим священником, жившим и работающим в Лондоне.

«Я просто сказала: «Это фантастика! Я уверена, что он хотел бы встретиться со мной», - говорит Сара.

Ее мать не была так уверена в этом.

Родители Сары встречались, когда они были зрелыми студентами в 1970-х годах в Лондоне. Они были вместе около двух лет, когда в возрасте 34 лет мать Сары забеременела.

«Она была точно влюблена в него, и она думала, что любит ее», - говорит Сара.

Ее мать надеялась, что ее возлюбленный бросит учебу и женится на ней. Она жила в студенческой квартире с двумя друзьями, которые также встречались с учениками-стажерами, и по крайней мере один из мужчин решил, что любовь занимает приоритет над священством.

Но отец Сары был в ужасе, когда узнал о беременности. Он закончил отношения в тот день и никогда больше не говорил с матерью Сары сам по себе - только в присутствии другого представителя церкви.

Старший священник предложил матери Сары, чтобы она ушла, чтобы остаться у моря до прибытия ребенка, а затем отказаться от усыновления, но мать Сары отказалась.

«Итак, этот священник решил, что мой отец может продолжать и стать священником», - говорит Сара, - «пока моя мать и ребенок - я были в сговоре с их планом секретности».

Вот почему Сара не рассказала о своем отце, когда она росла. Позже Сара узнала, что он иногда посылал деньги своей матери.

«Но деньги часто сопровождались письмами, усиливающими потребность в секретности, говоря такие вещи, как «Если вы когда-нибудь расскажете об этом или определите его как отца, тогда деньги прекратятся».

Однажды Сара выразила желание встретиться с отцом, однако ее мать начала писать ему, чтобы убедить его согласиться. И два года спустя он это сделал.

«В моей наивности, от просмотра чатов, показывает, что люди, которые никогда не встречались, бегают друг к другу и начинают плакать, а потом они друзья навсегда и всегда - так и мои друзья и я думали, что это будет», - Сара помнит, что она была в восторге от встречи и носила свои любимые бирюзовые и белые джинсы с галстуком-краской от Camden Market.

«Я всегда буду помнить их», - говорит она, - «мне было так неловко, я провел много времени на встрече, просто глядя на колени».

Ее отец привез с собой католического советника, а Сара, которой было к тому времени 14 лет, сопровождалась мужем одного из ее школьных учителей, который полностью не смог успокоить ее.

«Я выросла без отца в моей жизни, поэтому мне было не так комфортно с мужчинами, и я действительно не знал, как реагировать на них», - говорит Сара. «Я едва могла говорить из-за нервов, все вопросы, которые я собирался спросить, испарились».

Она вспоминает глаза своего отца, которые оставались на ней на протяжении всей встречи, его повседневная одежда, которая не была похожа на всех остальных священников, его коротких седых волос.

«Я вошла туда, думая, что мы будем лучшими друзьями, но он был очень отчужден и холоден», - вспоминает она.

Последнее, что Сара услышала от него в тот день, что он не сможет увидеть её снова четыре года.

«Прежде, чем мы встретились, я подумала: «Ну, конечно, он меня полюбит», - говорит она. «Поэтому, когда он встретил меня, и результат состоял в том, что у нас еще не было никаких отношений, это действительно больно».

Оглядываясь назад, Сара видит, что первая встреча с отцом стала поворотным моментом в ее жизни.

Она перестала сдерживать себя в школе и помнит, что могла разрыдаться в неподходящие моменты.

Ее девичьи дневниковые записи с того времени стали более серьезными.

«В глубине души всегда было что-то, говоря, что я бесполезна», - говорит она.

После шестого класса Сара поступила на курс фундамента в художественном училище, переехав в общий дом на юге Лондона с группой своих друзей.

Она стала ходить на вечеринки, в надежде отвлечь себя и компенсировать ее низкую самооценку. Она просто жила и не стоила планы на будущее. Ее одежда стала мешковатой, потому что она так мало ела.

Сара увидела своего отца пару раз в последующие годы. Он всегда настаивал на встрече в баре или гостинице, вдали от того места, где он жил, в то время как она изо всех сил пыталась спровоцировать в нем отцовскую реакцию.

«Я дала ему книги о семейных отношениях», - говорит она. «Я даже дала ему альбом с фотографиями меня с того момента, когда я была ребенком, я попыталась сказать: «Послушай, я же твоя дочь, посмотри на эти фотографии, они очень милые».

Но Сара не получила ответа, которого она жаждала.

«Я просто никогда не чувствовала себя хорошо, я никогда не чувствовала себя любимой, и я никогда не чувствовала, что я поняла ситуацию», - говорит она.

В начале 1998 года, после нескольких особенно тяжелых дней в клубе, Сара и друг решили использовать свои студенческие ссуды для вылета на Тенерифе в отпуске.

«К этому моменту я была очень, очень худой, я перестал заботиться о себе до такой степени, что я просто ничего не ела во время этого праздника», - говорит она.

Однажды утром, пытаясь вернуться в свой отель после ночи, Сара выскользнула с края горной дороги и проделала долгий путь, прежде чем приземлиться на бетон.

Она вспоминает сирены, подножие подталкивается под ее телом, что-то укладывается вокруг ее шеи. Но удивительно, что она не чувствовала никакой боли.

Вместо этого она чувствовала себя полностью в мире, блаженного рая, взлетая.

«Я была жива, но не в своем теле», - говорит она. «Это было потрясающе, я никогда не могла вспомнить, как лучше».

Она вспоминает, как будто ее тянет вверх из ее тела и к успокаивающему яркому свету, но опыт внезапно прервался, когда доктор начал кричать свое имя и ударить ее рукой.

«Я пыталась игнорировать ее», - говорит Сара. «Я знала, что умираю, и она пыталась вернуть меня».

Свет исчез, прекрасные чувства начали ускользать, и боль забилась. Сара не могла передвинуть большую часть своего тела, и одно из ее рук была вывернута.

Доктора позвонили матери Сары в Лондон и сказали ей, чтобы она приехала так быстро, как только могла.

«Мама позвонила моему отцу и сказала: «Сара может умереть, подойти», - говорит Сара. «Но он просто сказал «нет».

Сломанная рука была наименьшей травмой Сары. У нее было три перелома черепа, внутреннее кровотечение в голове, пробитое легкое и печень.

Через две недели в больнице на Канарских островах ее перевели в больницу в Лондоне.

Но, несмотря на то, что она приблизилась к смерти и несколько месяцев оправлялась от травм, Сара говорит, что авария была лучшей, что могло случиться с ней.

Это был еще один поворотный момент.

«У меня есть предварительная жизнь и послезавтра, и я поняла, что мне больше не нужно играть в эту игру с отцом», - говорит она. «Это было его решение не быть частью моей жизни, но я не хотела чувствовать этот отказа от меня ежедневно».

Сара пересмотрела свое отношение к жизни, начала усердно учиться, путешествовать и работать. Она продолжала вступать в брак и теперь, в возрасте 40 лет, имеет трех детей в возрасте 11, 9 и 4 лет. Она пытается быть в разговорах об отце, как можно более открытой со своими детьми.

«Я сказала им, что он священник, он работает в Лондоне, он не семейный человек, и работа для него на первом месте», - говорит она.

В 2015 году Сара наткнулась на сайт Coping International, организации самопомощи для детей католических священников и их родителей.

«Это было похоже на удар молнией, я буквально думала, что я единственный ребенок - священник в мире», - говорит она.

Сейчас она работает в PhD по этому предмету в Открытом университете.

«Я делаю это, чтобы подчеркнуть, что есть тысячи детей священников по всему миру, и никто не знает о них», - говорит она. «Они бессильны, и они во власти этого учреждения, и это просто не так».

Благодаря ее наставнической работе с Coping International и ее кандидатской диссертацией Сара теперь знает о 100 людях, у которых отцы были священником из стран мира, но полагает, что там еще тысячи. Она говорит, что поразительно, что у них так много общих черт.

«Тайна всегда становится явной – хотя многие люди говорили о том, что их ложь оправдывали, чтобы держать своих отцов в секрете,» - говорит Сара. «Отсутствие идентичности также является обычным явлением, и соглашения о конфиденциальности - будь то официальные или устные - также довольно распространены и платежи».

Будучи воспитанным католиком, Сара изо всех сил пыталась понять, почему это приемлемо для ее отца, человека, который проповедует о важности семьи и любит вашего соседа, вести себя совершенно противоположно в личной жизни.

«Если группа учителей решила отказаться от своих детей, потому что они сказали, что у них есть призыв от Бога, или просто потому, что они хотят сделать больше работы, это будет не так, - так что это не нормально, что это разрешено», - сказала она.

Пресс-секретарь католической епископской конференции Англии и Уэльса говорит: «В таких обстоятельствах, которые являются настолько личными и конкретными, каждый епископ Англии и Уэльса хотел бы увидеть лучшие способы, которыми это возможно для отца ребенка, который является священником, выполнять свои обязанности ... Каждый епископ Англии и Уэльса готов встретить любого в своей епархии, чей отец является священником».

Сара считает, что католическая церковь, которая запрещает священникам вступать в брак или заниматься сексом, должна сделать канцелярский целибат необязательным.

«Дети будут продолжать страдать, и священники будут продолжать прятать своих детей, пока они не станут дополнительными», - говорит Сара. «Если бы это было необязательно, это, вероятно, помогло бы многим детям будущих священников иметь гораздо более счастливые отношения со своими отцами, а мужчинам было бы меньше вины и стыда за отношения со своими детьми».

Отец Сара в свои 70 лет. Они больше не встречаются. Сара пишет ему время от времени, и он отправляет деньги на дни рождения своих детей, но не надеется, что ситуация между ними улучшится.

«Когда кто-то постоянно ставит перед собой свои собственные потребности - их ребенок - вы всегда задаетесь вопросом, не собираетесь ли вы снова повредить».

Но приближение к смерти дало Саре новый взгляд на ее отношения с отцом.

«Будучи сознательной и очень настороженной и бодрствующей от моего тела после того, как мой несчастный случай подтвердил мне, что мы продолжаем жить,» - говорит Сара.

«Я не религиозна, но, может быть, однажды, после того, как мы оба умрем, может быть, тогда мы будем ближе. Кто знает?»